Ботинка (la botte) ж. р., а не ботинокъ м. р. Хороша ли у меня ботинка? — спросила Анна Юрьевна, протягивая къ нему свою ногу, обутую в весьма красивую ботинку, Писемский. Поигрывалъ носочкомъ лакированной ботинки, Братья Карамазовы. Марья Егоровна начала топать ботинкой объ полъ, Гончаровъ. Кончикъ выставленной ботинки, Тургеневъ. Выходилъ безъ ботинокъ, Гончаровъ.
Такая же ситуация у нас сейчас с тапками — по-видимому, из формы родительного падежа множественного числа мы восстанавливаем мужской род.
Нанимать — значитъ искать, брать въ наймы для себя, а не отдавать. Я нанималъ квартиру у двухъ чиновницъ, Бр. Карамазовы.
Занять, занимать — брать в долгъ у кого, а не давать кому. Онъ занялъ у меня триста рублей, Гончаровъ.
Оказывается, со словом «занять» мучаются уже не менее века, и вот еще родственное «нанимать» сюда же попало.
Глаголы кушать и ѣсть, собственно, одинаково употребительны у писателей; все же кушать — выраженiе учтивое, употребляется в вѣжливомъ приглашенiи откушать, как нѣм. speisen; употребительнѣе слово ѣсть.
Тоже, выходит, старый спор. В середине 19-го века «кушать» еще ни у кого возражений не вызывало; в начале 20-го, значит, уже начинает.
Мы считаемъ, что во избежанiе двусмылiя местоимения онъ, она, оно. а также и другiя слова указательныя и определительныя, нужно помѣщать такъ, чтобы они указывали на тотъ именно предметъ, о которомъ говорится, и не могли быть отнесены къ другому. Это правило соблюдается всѣми пишущими и отступленiя отъ него считаются справедливо ошибками. Мы не можемъ согласиться <...> считать нормальными нарушенiя этого требованiя, и слѣдующiе примѣры считаемъ неудачными. «Если бы не эта тарелка, да не прислоненная къ постели только что выкуренная трубка, или не самъ хозяинъ, лежащiй на ней (на чемъ?), то можно было бы подумать, что тутъ никто не живетъ, Гончаровъ. — Отправился домой прямо въ свой нумеръ, поддерживаемый слѣгка на лѣстницѣ трактирнымъ слугою, Гоголь. — На закускѣ послѣ обѣдни, данной городскимъ главою, которая тоже стоила обѣда, Гоголь.
Ко второму примеру, по-моему, автор напрасно придирается, а к третьему — да. Но Гоголю вообще свойственно :-)
