Презрительным окинул оком
Творенье Бога своего,
И на челе его высоком
Не отразилось ничего.
Творенье Бога своего,
И на челе его высоком
Не отразилось ничего.
Критик удивляется, что, мол, как это так: сначала сказано, что око выражало презрение, а потом - что на челе ничего не отразилось. Тут меня взяло любопытство: не заговаривается ли критик в пылу риторической аргументации? Неужели так сложно себе представить, чтобы глаз выражал презрение, а неподвижный лоб - безразличие?
